И застыла мишень моего виска в перекрестье розовой звезды.
На время моей жизни вокруг легче всего было столкнуться с двумя вариантами восприятия мира: злокусачим атеизмом, не особо представляющим что именно он отрицает, и позцией "понимаю-но-не скажу!", за которой, когда мне удавалось пробиться, находилось нечто очень близкое к моей мистической картине мира. Пробиться часто не получалось, говорить об этом вслух считалось не вполне приличным и показателем несерьёзности.
Исключением был клан Морских Драконов, представители которого очень четко ощущали свою взаимосвязь с теми морскими драконами, про которых клан. Они не смущались об этом говорить, но требовали сфокусированного внимания: кощунством было бы в процессе разговора об этом пить чай, отвлекаться на птичек или вставлять вольные ассоциации.
Вся творческая составляющая игры при этом была построена на разнопёром культурном контексте мистикорелигиозного толка: судя по результату, целью было собрать все-все-все значимые мистические традиции, не очень заморачиваясь их согласованием между собой.
Переломной исторической границы между "верой и безверием" я пока отследить не могу, не могу представить, чему именно могла спротиворечить мистическая картина мира.
Не помню ни одного религиозного движения, которое брало на себя смелость отрицать реальность других объектов веры. Попыток объявить монополию на добро, справедливость, душеспасение и прочие милые вещи были, но и в контексте таких инициатив "ангела от демона" отличал личный выбор: за мистическими сущностями оставлялось такое же право поменять свои убеждения, как и за людьми.
Про посмертие ведущих дискурсов в "основном" мире не помню.
Однако в моем клане частью идеологии было мнение, что смерть ведет к полному разрушению личности, а надеяться на какое-то продолжение - обесценивать Суть самопожертвования.
Исключением был клан Морских Драконов, представители которого очень четко ощущали свою взаимосвязь с теми морскими драконами, про которых клан. Они не смущались об этом говорить, но требовали сфокусированного внимания: кощунством было бы в процессе разговора об этом пить чай, отвлекаться на птичек или вставлять вольные ассоциации.
Вся творческая составляющая игры при этом была построена на разнопёром культурном контексте мистикорелигиозного толка: судя по результату, целью было собрать все-все-все значимые мистические традиции, не очень заморачиваясь их согласованием между собой.
Переломной исторической границы между "верой и безверием" я пока отследить не могу, не могу представить, чему именно могла спротиворечить мистическая картина мира.
Не помню ни одного религиозного движения, которое брало на себя смелость отрицать реальность других объектов веры. Попыток объявить монополию на добро, справедливость, душеспасение и прочие милые вещи были, но и в контексте таких инициатив "ангела от демона" отличал личный выбор: за мистическими сущностями оставлялось такое же право поменять свои убеждения, как и за людьми.
Про посмертие ведущих дискурсов в "основном" мире не помню.
Однако в моем клане частью идеологии было мнение, что смерть ведет к полному разрушению личности, а надеяться на какое-то продолжение - обесценивать Суть самопожертвования.